Проект «Украина» оказался совершенно нежизнеспособным. Страна уже агонизирует. Тот, кто способен мыслить стратегически, на перспективу, уже задает себе вопрос: «а что будет после того как не станет Украины»? В США, РФ и Европе на него, в общих чертах, ответили. Сейчас между основными мировыми игроками просто идет торг по поводу того, кому, что достанется из украинского наследства и на каких условиях.

Д.Р.: Вы хотите сказать, что все уже решено, что судьба Украины предрешена?

А.В.: Да. Под вопросом пока лишь будущая геополитическая конфигурация территории, на которой находится современная Украина. Поймите, для Москвы Малая Русь с центром в Киеве это не просто геополитика и экономика, это своеобразная точка сборки всего русского мира. Это сверхмощный символ. Это некая мистика, то, что выходит за рамки простой физики. В Кремле это прекрасно понимают. Не зря в 2004, накануне выборов, Путин приехал в Киев на день победы и привез с собой Знамя Победы, которое на самом деле водрузил над Рейхстагом не грузин, а малорус. Без Малой Руси, у Великой нет будущего. Это понимают и в Вашингтоне и в Москве. Россия уже вполне готова к тому, чтобы нарушить «брестский мир», навязанный ей в 1991-ом году. Она стремительно набирает силу, а ее противники слабеют с каждым днем. У наиболее здравомыслящих представителей США, рано или поздно, созреет понимание того, что Штаты не способны удержать под свои контролем то, что захватили в 2005-ом. Повторилась иракская история только в политическом измерении. Смешно, но американцы в сегодняшних условиях не могут здесь у нас решать даже свои личные бизнес-вопросы, я уже не говорю о чем-то более серьезном. Украина постепенно погружается в хаос. Это означает, что Вашингтон, стиснув зубы и переступив через свое тщеславие, будет вынужден договариваться с Москвой по поводу будущего украинских территорий. Как вы понимаете, лучше отказаться от части чего-то, чем потерять целое.

Именно поэтому у нас очень мало времени. Его практически нет. В этих условиях, мы можем сделать только одно…

Д.Р.: Что?

А.В.: В предельно короткие сроки отказаться от изначально провального проекта «Украина» и начать новый.

Д.Р.: И как он будет называться?

А.В.: «РУСЬ». Когда-то пан Грушевский придумал, мягко говоря, лукавый термин «Русь-Украина», а потом хитро убрал из него основу - слово «Русь». Похоже, пришло время вернуться к его творческому наследию, вспомнить этот нелепый термин, а потом потерять совершенно ненужное на данный момент окончание - «Украина».

Как написал в 1888 году Пантелеймон Кулиш,

Нам необходим свой русский проект, альтернативный как проекту «Россия», так и проекту «Украина». Мы либо вернемся к своим истокам и станем тем, чем мы являемся – Русью, либо будем фрагментированы на квазигосударственные образования. Проект «Украина» не способен сохранить единство страны. Его невозможно «натянуть» на все ее культурно-психологическое и геополитическое пространство. Проект «Украина» как был чужим для нас, так чужим и остался. Уберите из него антирусское содержание, и он исчезнет сам собой, потому что другого наполнения в нем нет. Именно поэтому для движения в будущее, польско-австрийско-галицийское идейное наследие нам не подходит. Оно как тяжелый камень утянет нас на дно прошлого. Туда где междоусобица и «руина». Сейчас это очевидный факт, который не хотят видеть лишь тупые фанатики. Нам нужна реальная альтернатива фантазиям «свидомых». Иначе мы обречены в скором времени с позором уйти по частям с исторической сцены.

Впервые опубликовано 10.12.2007. в сетевом журнале "Полярная звезда"

http://www.zvezda.ru/politics/2007/12/10/ukraina_4.htm

* * *

Беседа пятая

Дмитрий Родин: После продолжительного перерыва, мы вновь возвращаемся к украинской политической мифологии, которая, я так понял из ваших слов, наложила свой странный отпечаток на украинский язык, идентичность, культуру, мировоззрение многих людей, живущих на земле древней Руси.

В прошлой нашей беседе мы подошли к моменту возникновения Российской империи. Что собой представлял этот исторический этап в жизни Западной Руси, с Вашей точки зрения? Насколько я знаю, украинские националисты проклинают Петра I как палача Украины и считают имперскую Россию того времени тюрьмой народов.

Андрей Ваджра: Да, когда у нас «свидоми» начинают говорить о Петре, Екатерине и вообще Российской империи, у них от ненависти глаза наливаются кровью, голос срывается на фальцет, а изо рта начинает капать пена. (Усмехается) Причем что интересно, тут дело даже не в естественно возникающих эмоциях, а искусственной внутренней «разгонке» ненависти по отношению к определенным символам. Тут действует принцип – если ты действительно «свидомый украйинэць», то должен научиться мгновенно впадать в некий психический транс и вибрировать всем телом от ненависти по отношению ко всему тому, что сделало Россию сильным государством. Для них Петр I, Екатерина II, Сталин это особо ненавидимые исторические фигуры одного порядка. В этом они, кстати, схожи с российскими либералами.

Д.Р.: В российском патриотическом лагере Петр I тоже не всем нравится. Многие его считают западником, замахнувшимся на исконную Россию.

А.В.: Я бы не стал сейчас уходить от нашей темы и разворачивать дискуссию о роли первого российского императора в судьбе России. Он был весьма специфическим человеком и правителем, но и страна, которой он правил, обладала определенными, своеобразными особенностями. Он просто соответствовал ей. Точно так же как ей соответствовал позже Сталин. Эти люди были судьбой России. Это мощные фигуры, которые наложили отпечаток своей личности на целые эпохи. Личностей такого масштаба, кстати, никогда не было среди лидеров украинства.

Д.Р.: А почему? В чем причина этого?

А.В.: То, что среди «свидомых», за более чем сто лет, так и не появился Вождь вместо «шоблы» сельских атаманов, обусловлено, прежде всего, самой сутью проекта «Украина». Он слишком узкий, слишком хуторянский, слишком ограниченный. Кроме того украинство никогда не было самостоятельным. У него всегда был «старший брат», будь то австриец, германец или американец. Украинство всегда было частью большого антирусского проекта. «Украина» изначально задумывалась как «Антироссия». А без позитивных целей, любой проект обречен. Украинский вождизм всегда был мелок, примитивен и неуклюж, вырождаясь либо в воровство, либо в погромы, либо в откровенный «каннибализм», презирающий все человеческое. Тот же Донцов, начитавшись Ницше, мечтал об украинском сверхчеловеке, а на деле вышел сельский психопатический недочеловек УПА. В примитивности, местечковости, несамостоятельности заключается беда украинства.

Д.Р.: А есть ли, на Ваш взгляд, вероятность того, что украинство ради собственного сохранения, попытается выйти за рамки русофобии и определенным образом себя модернизировать?

А.В.: Сомнительно. Дело в том, что любая попытка выйти за рамки русофобии убьет украинство как политическое движение, и тем самым превратит его в некий этнографический антураж (с вышиванками, веночками, колядками, шароварами и прочим), с которого оно собственно и начиналось. Но мир уже давно стал иным. Он совершенно не похож на идиллию малороссийского села XVIII или XIX века. Современная Украина это общество постмодерн. Это общество ярко выраженного индивидуализма, в котором коллективные ценности занимают «надцатое» место. Киев, как и все иные столицы, постепенно приобретает космополитические черты. Локальные, изолированные очаги традиционного общества сохранились лишь в отдаленных селах и хуторах, куда еще не дошли средства массовой коммуникации. Мир стал кардинально иным, и в нем украинство это что-то вроде рудимента позапрошлого века. Чтобы уцелеть, украинству необходимо измениться, а измениться оно не может в принципе, потому что является всего лишь неким программным «приложением» к антирусскому проекту.